Юлия Маврина: Золушка с самыми серьезными намерениями
Юлия Маврина снималась у известных кинорежиссеров, играла с ярчайшими партнерами, у нее прекрасная фильмография: кинокартина «Письма к Эльзе» Игоря Масленникова, «Бедный, бедный Павел» с Виктором Сухоруковым, «Город без солнца» с Сергеем Безруковым, а также новогодний музыкальный телефильм «Золушка» с целым созвездием отечественных поп-исполнителей. Прибавьте сюда и театральные роли, и даже тем, кто не следил за творчеством этой молодой актрисы, станет ясно, что она в свои двадцать два года вовсе не новичок в профессии. С недавних пор ее послужной список пополнила еще одна телевизионная работа – роль Лили Субботиной в сериале «Дочки-матери»…
География жизни – Юлия, насколько я знаю, на съемки сериала в Москву вы ездите из Санкт-Петербурга, а в Интернете о вас пишут как об украинской артистке. Внесите, пожалуйста, ясность в этот вопрос. – Я родилась и выросла в Крыму, в Феодосии. А когда мне исполнилось двенадцать лет, наша семья переехали в Питер. Что касается упоминаний по поводу украинской актрисы, они возникли в связи с новогодним телефильмом «Золушка». Это был российско-украинский проект: одну страну представлял Первый канал, другую – компания «Интер», которая, кстати, и выбрала меня на главную роль. И поскольку с их стороны было условие, чтобы Золушку играла украинская актриса, меня так и представили в прессе, хотя на тот момент я уже много лет жила в Петербурге и у меня было российское гражданство. Но, собственно, против истины мы не сильно погрешили – я ведь действительно когда-то приехала с Украины. – Такие подробности вашей биографии могут вселить надежду в души девчонок, живущих в провинции и мечтающих об артистической карьере. Какой совет вы могли бы им дать? – Могу лишь сказать, что в жизни возможно все, и мой пример в этом смысле, наверное, показателен. Я из самой что ни на есть провинции, потому что, конечно же, Феодосия – очень тихий маленький городок и, собственно, не такой уж курортный по сравнению, скажем, с Ялтой. Но это не помешало мне вскоре после переезда в Санкт-Петербург, через пару лет – мне тогда было только четырнадцать – поступить в Театральную академию. Причем за первый курс я параллельно окончила два класса школы экстерном. И в связи с этим, если все же попробовать сформулировать совет, могу сказать следующее: никогда не нужно расслабляться, лениться и думать, что впереди еще вагон времени. Мне лично всегда казалось, что времени ужасно мало, а так много всего еще надо успеть. По-моему, осознание краткосрочности жизни – это правильное ощущение, полезное, лучший стимул к развитию личности. Во мне постоянно как будто какой-то таймер щелкает, подстегивая меня к активным действиям: успеть сделать что-то настоящее. Пока самое важное и лучшее из сделанного мной настоящего – это то, что я родила ребенка!
Как из меня сделали красавицу – Банальный, но неизбежный вопрос. Как случилось, что вам предложили сыграть роль Лили в сериале «Дочки-матери»? – Банальный ответ: мне позвонили из продюсерского центра «ЛЕАН-М» и пригласили на пробы в Москву. Но все случилось далеко не сразу: пробы проходили на Киностудии им. Горького, и так как по сюжету моя героиня работает в рекламном агентстве, потом еще были и пробы на то, можно ли из меня сделать модель. – А что, были сомнения на этот счет? – Мне сказали так: «В твоих актерских способностях мы не сомневаемся, но нам надо посмотреть, как мы сможем из тебя сделать красавицу». Я ответила: «Не получится, я – не модель!» Но один журнал сделал фантастическую фотосессию, результатом которой стали такие снимки, на которых я сама себя не узнала. Причем главный редактор этого издания меня похвалила, сказала, что я хорошо держалась, была старательна и даже проявила фантазию в создании образов. Кстати, длилась фотосъемка целых 14 часов! Я меняла одежду, прически, макияж и одновременно «примеряла» на себя разные настроения, характеры, меняла имидж. Мы все вместе пытались добиться максимального эффекта – это было трудно, но увлекательно. А вообще-то любого человека можно сфотографировать хорошо, найти в его внешности какие-то плюсы и выигрышно преподнести их. Удачное фото – это в наибольшей степени заслуга фотохудожника. А что касается утверждения на роль, то все было для меня очень неопределенно. Я до последнего не знала, решен ли этот вопрос, официально мне никто ничего не объявлял. С другой стороны, со мной все обращались так, как будто я уже утверждена. Так что все плавно перешло в съемочный процесс. – Вам не обидно, что, имея в своем творческом багаже очень хорошие и серьезные роли в большом кино, большинству зрителей вы знакомы, скорее всего, как Золушка, ну а теперь еще и как Лиля из сериала «Дочки-матери»? – Но это не только со мной так происходит: сейчас результат творчества многих артистов, работающих в кинематографе, зрители зачастую не видят. Если фильм не раскручен и новую картину не покажут по телевизору, скорее всего, люди ее так и не посмотрят. Чтобы привлечь публику в кинозалы, нужна хорошая реклама, иначе фильм будет знать только очень узкий круг лиц – специалисты и киноманы. А сериал человек может вообще не смотреть, но при этом будет знать в лицо всех актеров, потому что, переключая каналы, он периодически попадает если не на очередную порцию этого телепроекта, так на его рекламу с кратким пересказом предыдущих двадцати пяти серий. Поэтому популярность к артистам так или иначе приходит. Словом, обидно или не обидно, но такова данность: если только это не блокбастер, кино в плане роста актерской популярности уступает сериалу. – Некоторые актеры говорят, что сериал – это конвейер, который предполагает штампы, и в этой системе «нон-стоп» можно разучиться играть по-настоящему. А вы могли бы что-то сказать в защиту этого телевизионного жанра? – Когда активно снимающийся артист начинает жаловаться, что ему все это надоело, он устал от съемок и от того, что его повсюду узнают, это, по-моему, неправильно. Потому что никто не застрахован от простоев, в работе может неожиданно наступить перерыв и потом очень долго предложений не будет. И тогда актер вспомнит время цейтнотов и «конвейера» как счастливейшее в своей жизни. Поэтому лично я нынешнему периоду очень радуюсь, хотя и устаю. Когда есть работа, это же здорово! Что касается штампов, то все зависит от самого актера, от его профессиональной честности. По-моему, если человек позволяет себе халтурить, он это сделает где угодно, жанр тут ни при чем. И в сериале, мне кажется, научиться можно очень многому. Обычно артисты, снимающиеся в сериалах, стремятся в кино, а у меня получилась обратная схема: сначала было кино, потом сериал. Вообще, театр, кино и сериалы – это три разные грани профессии. Я считаю, что нигде мне не доведется в короткие сроки «примерить» такие разные эмоциональные состояния, как в сериале: в одной сцене моя героиня рыдает, а через секунду в следующем фрагменте она смеется и т. д. Даже если в сценарии персонажи прописаны не ярко, в силах актеров разнообразить их человеческие проявления. Моя Лиля, например, по сюжету часто плачет, меня это в какой-то момент стало, скажем так, немного бесить, и я начала стараться в заданных рамках по-разному подавать эти эмоциональные всплески. Негативные эмоции, горечь, разочарование тоже можно выразить как-то по-иному, вот и начинаешь фантазировать, искать какой-то другой эквивалент выражения чувств. Так что в моем понимании сериал – это очень хорошая школа, экстремальный тренинг, благодаря которому актер вырабатывает универсальные навыки. – Как бы там ни было, в съемках сериалов однозначно есть один неоспоримый минус – актеры подолгу не бывают дома. Кто, кстати, составляет ваш ближний круг в Санкт-Петербурге? – Моя семья – это моя дочь, мой муж и большое количество родственников вокруг: бабушки, тетушки и т. п. Все мы сосредоточены на ребенке.
Что бы между всеми нами ни происходило, мы все равно будем друг другу помогать и будем в хороших отношениях, потому что есть малышка и у нее должна быть семья. Алисе год и восемь месяцев, и она очень радуется, когда вокруг много людей. Если же говорить о моем личном круге общения, то он шире, и в него входят люди самых разных возрастов и профессий. Но должна признаться, по сути я – одиночка. Мне нравится быть одной, я время от времени испытываю потребность побыть наедине с собой. И работа в сериале дает мне эту возможность, поскольку в Москве я живу одна в квартире, которую мне снимает наша продюсерская компания. Хотя, конечно, я скучаю, прежде всего, по Алисе, и как только у меня появляется выходной, летаю в Питер. – В честь какой литературной героини названа ваша дочь – Алисы Льюиса Кэролла или Алисы Селезневой Кира Булычева? – В честь Алисы Льюиса Кэролла, это наша с мужем любимая героиня. Кроме того, я очень люблю Алису Бруновну Фрейндлих. Ну, а вообще, мне просто нравится имя Алиса. Кстати, его никто не выбирал, оно как-то само пришло. Когда мы узнали, что у нас будет девочка, я сказала: «Алиса». Муж ответил сразу: «Да!» – Если не секрет, кто по профессии ваш супруг? – Дирижер симфонического оркестра. – Как интересно! Впрочем, позвольте пошутить: у актрисы, которая снимается в некоммерческом кино с удачной фестивальной судьбой и ограниченным прокатом, муж-дирижер – это логично. По всему видно, вы – девушка серьезная! – Если судить по моим ролям, наверное. Просто так получилось, что меня, как правило, утверждали на главные роли, которые были очень необычными. Я играла душевнобольную, наркоманку, суицидницу – в общем, девушек с патологиями.
Дочки-матери – Вы испытываете профессиональный комплекс актрисы – чувство вины перед своим ребенком? – Конечно, не без этого, я очень скучаю по дочери и понимаю, что в силу профессиональной занятости не могу дать ей столько внимания, сколько должна давать мать ребенку в первые годы его жизни. Но, с другой стороны, я все обеспечила и устроила так, чтобы у моей дочери было все, что ей необходимо, чтобы она росла здоровой, не нуждалась ни в чем и развивалась во всех направлениях. Я буду помогать Алисе до тех пор, пока ей это будет нужно, а как только я пойму, что влезаю в ее жизнь, отойду в сторону. Я не стану ущемлять ее независимость, потому что каждый человек должен идти по жизни самостоятельно, пусть и набивая шишки. Нельзя считать ребенка своей собственностью. Единственное, я сделаю все, чтобы уберечь ее от непоправимых ошибок. – А на себе вы испытывали когда-либо материнский диктат? – Это нельзя назвать диктатом. С одной стороны, всем, что имею, я обязана своей маме, она только мною занималась, водила меня в кружки, всячески развивала. С другой стороны, когда мне исполнилось лет четырнадцать-пятнадцать, я стала понемногу отрываться от мамы, и поскольку она жила исключительно ради меня, для нее это было весьма болезненно, да и мне было очень трудно, потому что я видела эту боль. В тот период она вдруг ощутила пустоту в своей жизни, для нас обеих процесс разрыва этой пуповины прошел тяжело. Но сейчас это все уже в прошлом, у мамы своя семья, она недавно вышла замуж. Мы прекрасно с ней общаемся, и я очень за нее рада, потому что она счастлива. Но воспоминание о том периоде дает мне основание считать, что жить жизнью другого человека (ребенка, мужчины, мамы), «растворяться» в ком-то – неправильно.
Эти удивительные зрители… – Вам доводилось сталкиваться вплотную со зрителями сериала «Дочки-матери»? – Бывало, конечно. Как-то в магазине ко мне подходит молодая продавщица и прямо сразу, с ходу, ставит вопрос ребром: «Извини, пожалуйста, ты с Костей будешь?» Я говорю: «Д-да». А она воскликнула с укором: «Когда?!» – развернулась и пошла. В другой раз мужчина в метро подсаживается ко мне и с видом заговорщика тихо так спрашивает: «Сколько серий?» Я сижу в темных очках и тоже вполголоса отвечаю: «Семьдесят пять». А он: «А-а. А я чего-то смотрю и еще на видео записываю, не знаю – и чего я смотрю?» На днях на улице женщина меня так радостно поприветствовала: «Ой, здрасьте! А вы, оказывается, в жизни такая красивая!» Недавно я приехала на дачу под Питером, где проводит лето дочка, и соседские девочки довольно большой компанией пришли брать у меня автограф. Я не вижу в этом смысла, не знаю, для чего они нужны, сама никогда автографов ни у кого не брала. Но раз дети просят, то пожалуйста, это часть нашей профессии (хотя, конечно, я мечтала поскорее закончить эту процедуру и поиграть с дочкой). И вот я на протяжении получаса подписывала им эти бумажки, обращаясь письменно к каждой по имени, придумывала какие-то пожелания. Потом мы вместе сфотографировались. А через тридцать минут возвращаются эти девчонки зареванные, и выясняется, что мальчишки отняли у них эти листочки, испортили их, порвали, в общем, у детей горе. Что делать? Пришлось мне по второму разу выполнять эту же процедуру. – Собираетесь ли вы вновь сниматься в художественных фильмах? – Я сейчас снимаюсь в картине Сергея Швыдкого по сценарию Ольги Мухиной «Летит!». Первая часть проекта уже снята, а осенью съемки продолжатся. Мне очень нравится и творческая команда, и то, как мы работали, и сценарий. Я с нетерпением жду продолжения съемок. В картине снимаются Женя Цыганов, Паша Баршак, Леша Барабаш, Катя Климова, Лариса Баранова – очень приятные люди и прекрасные актеры. Перед зрителями разворачивается один день из жизни золотой молодежи, который начинается, казалось бы, полным шиком, а заканчивается настоящей трагедией – самоубийством одного из героев. – Иными словами, вы верны себе – это вновь серьезная картина, кино для того, чтобы подумать? – Да, у меня, по-моему, иначе быть не может.
